Икона Рождества Христова

Кондак 1
Избравый от всех родов пречистейшую Ангел Деву, и от нея родивыйся плотию Христе Боже наш; благодарственная приносим ти раби Твои Владыко. Ты же яко имеяй милосердие неизреченное, от всяких нас бед свободи, зовущих: Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Икос 1
Ангел множество собрася во Вифлееме, видети непостижное Рождество; и видевше своего Творца, во яслех яко младенца лежаша, удивишася! И страхом благоговеюще, Рождшагося и Рождшую боголепне почитаху, поюще таковая: Слава Тебе, Сыне Божий, прежде век от Отца рожденный. Слава Тебе, со Отцем и Духом вся сотворивый. Слава Тебе, спасти погибшия пришедый. Слава Тебе, даже до рабия зрака снизшедый. Слава Тебе, Взыскателю заблудших. Слава Тебе, Спасителю погибших. Слава Тебе, средостение вражды разрушившу. Слава Тебе, рай, преслушанием затворенный, паки от-верзшу. Слава Тебе, род человеческий неизреченно возлюбившу. Слава Тебе, на земли вертеп Небо явившу. Слава Тебе, рождшую Тя Деву, Престол херувимский показавшу. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Кондак 2
Видяще бесплотнии Ангели своего Владыку, от Чистыя Девы плоть приемша, ужасошася! И друг ко другу реша: преславое сие Таинство непостижимо нам является быти: обаче дивяшеся неизреченному того снисхождению, со страхом пояху: Аллилуиа.

Икос 2
Разумная вся тварь ужасаюшися и благодарящи поет Твоего Рождества Владыко таинство! Силы небесныя радуются поюще: слава в вышних Богу, и земля с человеки веселится, мы же непрестанно вопием: Слава Тебе, в вышних славимому Богу. Слава Тебе, мир на земли сотворившему. Слава Тебе, нас Тебе примирившему. Слава Тебе, на земли нам явившемуся. Слава Тебе, от Девы неизреченно воплотившемуся. Слава Тебе, звезду возсиявый. Слава Тебе, тою волхвы на поклонение Тебе признавши. Слава Тебе, дары от них милостивно приявшему. Слава Тебе, всю тварь Тебе служити научившему. Слава Тебе, и нас Тебе пети вразумившему. Слава Тебе, Себе нам соединившему. Слава Тебе, нас Собою спасшему. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.
Кондак 3
Сильный в крепости, Бог мира, и Отец щедрот, прииде на землю, спасти мир погибающий: Ныне в Вифлееме яко младенец раждается от Девы: Юже Матерь и Ходатаицу спасения показа, всем Того воплощение славящим и поющим: Аллилуиа.

Икос 3
Имуще, Тебе пречисто рождшую, о нас непрестанно молящуюся: радующеся поем Твоего вочеловечения Владыко Таинство! И Рождество от Девы Богоприятныя славословяще вопием: Слава Тебе, Сыне Божий, Слава Тебе, Сыне Девы, от Девы несказанно родивыйся. Слава Тебе, человеколюбия бездну на нас показавшему. Слава Тебе, нас неизреченно возлюбившему. Слава Тебе, заблудшее овча взыскавшему. Слава Тебе, о обретении тоя, срадоватися Ангелом рекшему. Слава Тебе, на рамо сию восприемшему. Слава Тебе, ко Отцу приведшему. Слава Тебе, человеки со Ангелы во едино стадо совокупившему. Слава Тебе, мир от прелести избавльшему. Слава Тебе, великую и неизреченную милость нам явившему. Слава Тебе, нас паче всех тварей возлюбившему. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Кондак 4
Бурю внутрь помышлений сумнительных прежде имевый целомудренный Иосиф ныне внутрь Божественнаго вертепа видит преславныя. Аще бо и яко человека видяше от Девы рождаемаго, но разумеваше от вещей Бога быти истиннаго: тем и боголепне поклонився, радостно пояше: Аллилуиа.

Икос 4
Слышаша пастырие Ангела, возвещающа им рождшагося Спаса миру, во граде Давидове: и скоро текше, видят Сего яко агнца непорочна, во чреве Девыя упасшася во яслех лежаща, и Рождшую благоговейно служащу и Иосифа со страхом предстояща; сказаша о глаголанных к ним, и поклонившеся Рождшемуся, реша: Слава Тебе, Агнче Божий Спасе мира. Слава Тебе, Сыне Божий, неизреченое чудо нам показавый. Слава Тебе, ангельских пении слышатели нас быти явивый. Слава Тебе, с ними и нас славословити Тя научивый. Слава Тебе, Ангелы и человеки пети Тя вразумивый. Слава Тебе, на земли и на небеси радость сотворивый. Слава Тебе, яко о Тебе небесная земным срадуются. Слава Тебе, яко Тобою земная небесным совокупляются. Слава Тебе, крепость диаволю немощну показавшему. Слава Тебе, от того мучительства нас избавльшему. Слава Тебе, в Тя верующим неизреченная радосте. Слава Тебе, любящим Тя неизглаголанная сладосте. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Кондак 5
Боготечную звезду, Христово Рождество предъявляющую, узревше звездоблюсте ли волсви; и тоя вождением, Непостижимаго достигоша и Невидимого видеша: возрадовашася Тому вопиюще: Аллилуиа.

Икос 5
Видяще царие перситстии, на руку Девичу, Царя царствующих, яко на престоле херувимстем седяща, и Владыку того разумевающе, аще рабий прият зрак, потщашася дары Ему принести: злато, яко Царю всех; ливан же яко Богу; смирну, яко Безсмертному, и поклонившеся пояху: Слава Тебе, Свет всем возсиявый. Слава Тебе, нас звездою на поклонение Тебе призвавый. Слава Тебе, злобу лютого Ирода обличившему. Слава Тебе, суетно того умышление показавшему. Слава Тебе, нас от того прелести избавльшему. Слава Тебе, Тебе, Солнцу правды, покланятися научившему. Слава Тебе, вся светом разума просветившему. Слава Тебе, Твоим Рождеством многобожия прелесть упразднившему. Слава Тебе, вражие владычество до конца низложившему. Слава Тебе, со Отцем и Духом Тебе поклонятися нас научившему. Слава Тебе, нас прельстившаго змия главу сокрушившему. Слава Тебе, от вечныя смерти нас избавльшему. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава тебе.

Кондак 6
Проповедник богоносных вещания яже от Тебе исполняя, на земли явил еси Себе, Спасе, во убозем ныне вертепе рождся от Чистыя Девы: и богат сый, нас ради обнищал еси волею, да человеки обогатиши, верою Тебе поющия: Аллилуиа.

Икос 6
Воссиял еси от Девы, и неискусомужныя Твоея Матере, Иисусе, яко солнце просвещая и прогоняя лжи тьму: демони бо, Спасе, нетерпяще Твоея крепости, вси вострепеташа, и ад, видев чудо, убояся: мы же благодаряще вопием Ти: Слава Тебе, человек Спасителю. Слава Тебе, бесов Потребителю. Слава Тебе, прелести начальника Твоим Рождеством устрашившему. Слава Тебе, идольскую прелесть упразднившему. Слава Тебе, светом Богопознания вся осиявшему. Слава Тебе, тьму неведения прогнавшему. Слава Тебе, Каменю, воду спасения всем источивый. Слава Тебе, жажду Адамову и Давидову утоливый. Слава Тебе, яко солнцем, Твоим Рождеством вся просветившему. Слава Тебе, лучи благодати вселенней облиставшему. Слава Тебе, землю обетования нам показавшему. Слава Тебе, от всеродныя клятвы нас Избавльшему. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава тебе.

Кондак 7
Хотя от века сокровенную тайну нам явити, от всея твари служители таинству показал еси, Спасе. От Ангел Гавриила, от человек Деву, от небес звезду, от земли вертеп, в немже родитися благоволил еси: темже дивящеся твоей неизреченной премудрости, зовем: Аллилуиа.

Икос 7
Новую показал еси тварь, явлься плотию всех Зиждитель, из безсеменныя прозяб утробы, и сохранив ю, яко же бе нетленну, и Ходатаицу спасения показал еси поющим: Слава Тебе, Сыне Божий, Тя рождшую Матерь милосердия показавый. Слава Тебе, Тую и по Рождестве Деву сохранивый. Слава Тебе, спасти Адама пришедшему. Слава Тебе, Евины слезы утолившему. Слава Тебе, вся спасти пришедый. Слава тебе, Воскресения образ облиставый. Слава Тебе, грехов наших рукописание раздравый. Слава тебе, Собою смирения образ нам показавый. Слава Тебе, нас ради обнищавшему. Слава Тебе, Твоею нищетою нас обогатившему. Слава Тебе, одеждою спасения нас одеявшему. Слава Тебе, Твоею любовию нас усладившему. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Кондак 8
Странное и преславное Рождество Твое видевше, в вертепе совершаемое, устранимся сует паче мира, ум на Божественная земли явися смиренный человек, да на Небеса возведет, Тому вопиющия: Аллилуиа.

Икос 8
Весь еси желание, весь сладость любящим Тя, Христе Боже, и Твое Божественное снисхождение славящим: от Девы бо Чистыя рождшся на земли, нас на Небеса возводиши, поющих: Слава Тебе, Сыне Божий, на земли родивыйся. Слава Тебе, от Девы неизреченно воплотивыйся. Слава Тебе, Себе нам показавшу. Слава Тебе, нас от Тебе далече сущих призвавшу. Слава Тебе, нам неизреченная радосте. Слава Тебе, сердец наших сладосте. Слава Тебе, в Рождестве Твоем свет спасения возсиявый. Слава Тебе, слезы в наше спасение пролиявый. Слава Тебе, теми пламень страстей наших угасивый. Слава Тебе, нас от скверны греховныя омывый. Слава Тебе, преступление разрушившему. Слава Тебе, от тления нас избавльшему. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Кондак 9
Всякое разумение и всяк ум ангельский и человеческий не постигает Твоего непостижного Рождества, Владыко, Таинства разумети; обаче, Владыко Благий, нашу любовь и веру приими; и спаси нас, Тебе поющих: Аллилуиа.

Икос 9
Вития многовещанныя, яко рыбы безгласныя, видим о Твоем воплощении Владыко, недоумеют бо глаголати, како Бог сый совершен, человек совершенный явися, и от Девы неискусобрачныя како родися; мы же Тайны неиспытующе, верою единою славим, вопиюще: Слава Тебе, Ипостасная Божия Премудросте. Слава Тебе, неизглаголанная всем Радосте. Слава Тебе, любомудры немудрыя явивый. Слава Тебе, о Тебе испытующих посрамивый. Слава Тебе, вся баснотворная плетения растерзавый. Слава Тебе, свет Боговедения всем возсиявый. Слава Тебе, мудрость во Твоих делех пролиявый. Слава Тебе, многим разумы просветившему. Слава Тебе, путь спасения нам показавшему. Слава Тебе, неизчетная бездна милосердия. Слава Тебе, пучино щедрот и человеколюбия. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Кондак 10
Спасти восхотев мир погибающий, иже всех украситель, от Девы, яко младенец раждается и во яслех пеленами повивается, разрешаяй многоплетенныя пленицы прегрешений: И Сын сый Божий, Девыя Сын бывает! И вся мудре устрояет да спасет Тому поющия: Аллилуиа.

Икос 10
Стена и столп злобы богопротивныя и род пребеззаконный показася, жизнь всем подающаго убити богоборец тщашеся, и незлобивыя младенцы, яко класы незрелы мечи пожинахуся: тем же и мы злобу всякую от сердец наших отринувше, нас спасти пришедшаго прославим вопиюще: Слава Тебе, иродово умышление тщетно показавый. Слава Тебе, от того избиеныя младенцы со ангелы сопричтавый. Слава Тебе, злобы потребителю. Слава Тебе, смирения Наставниче и смертных Любителю. Слава Тебе, рог гордости сломившу. Слава Тебе, свет правды всем воссиявшу. Слава Тебе, кротости и смирению всех собою научившу. Слава Тебе, вся в Твое познание приведшу. Слава Тебе, Тя родшия утробу, Твоим Рождеством освятивый. Слава Тебе, от пастырей чудо и от волхвов дары приявый. Слава Тебе, и безсловесныя Тебе сдужити научивый. Слава Тебе, всю тварь освятивый. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Кондак 11
Пение всякое побеждается, Твоему еже нас ради воплощению, достойно принести хотящих: и удобие есть молчание. Аще и равночисленныя песка морскаго песни приносим Ти, Царю Пресвятый, но ничтоже совершаем достойно: тем же со страхом поем: Аллилуиа.

Икос 11
Свет Тя незаходимый, сущии во тьме и сени смертней селящии, Спасе наш, узревши от Девы воссиявша: просветишася огнем Твоего Божества; и Тебе Премудрости и смысла Подателю пояху, сицевая вопиюще: Слава Тебе, Сыне Божий, Свете неизреченный. Слава Тебе, Солнце правды, Твоим Рождеством вся просветивый. Слава Тебе, многосветлое просвещение возсиявшему. Слава Тебе, многотекущую благодати реку нам источившему. Слава Тебе, жаждущих водою спасения богатно напоившему. Слава Тебе, любящим Тя иго благо и бремя Твое легко показавшему. Слава Тебе, от бремене греховнаго нас облегчившему. Слава Тебе, нас от работы вражия избавльшему. Слава Тебе, Твоим на земли явлением вся возвеселивый. Слава Тебе, нас утешатися пакибытием сотворивый. Слава Тебе, нам желаний наших край Себе явивый. Слава Тебе, нас врагов сущих ко Отцу примиривый. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Кондак 12
Благодать всем подати и долги человеков разрешити пришедый, Спасе наш, Твоим Воплощением: тем и наша долги разреши и грехов рукописание раздери: Твое несказанное Рождество славящим и непрестанно поющим: Аллилуиа.

Икос 12
Поюще Твое вочеловечение, хвалим, благословим и покланяемся Тебе, Спасе наш; и веруем, яко Господь и Бог еси, спасаяй всех на Тя уповающих и Твое еже от Девы неизреченное Рождество славословящих и поющих таковая: Слава Тебе, Сыне Божий, в вышних со Отцем и Духом покланяемый. Слава Тебе, от всех колен небесных и земных славимый. Слава Тебе, сокровенное от века таинство открывый. Слава Тебе, Твою к нам неизреченную любовь явивый. Слава Тебе, всея твари Украсителю. Слава Тебе, нам всемилостивый Спасителю. Слава Тебе, благочестно царствующих на земли скипетры утверждаяй. Слава Тебе, святители благоговейныя и иереи премудростию и благолепием украшаяй. Слава Тебе, Церкве основание и утверждение. Слава Тебе, всем верным спасение и украшение. Слава Тебе, телес наших Врачу и Исцеление. Слава Тебе, душ наших Украсителю и Спасителю. Иисусе, Сыне Божий, воплотивыйся нас ради, слава Тебе.

Кондак 13
О, Пресладкий и Всещедрый Иисусе, Спасителю наш, Творче и Владыко! Приими ныне малое сие молебное благодарение и славословие наше, якожс приял еси от волхвов поклонение и дары; и сохрани нас, Твоих рабов, от всякия напасти: и грехов прощение даруй; и вечныя муки избави верно славящих Твое, от чистыя Девы, Рождество и вопиющих Ти: Аллилуиа.

(Этот кондак читается трижды, затем икос 1 и кондак 1)

Источник — http://www.molitvoslov.com/content/akafist-rozhdestvu-khristovu

Значение и история праздника Рождества Христова

Господь Иисус Христос, Спаситель мира, родился от Пресвятой Девы Марии в царствование императора Октавиана Августа в городе Вифлееме. Август повелел сделать всенародную перепись во всей своей империи, к которой относилась тогда и Палестина. У евреев был обычай вести народные переписи по коленам, племенам и родам; всякое колено и род имели свои определенные города и праотеческие места, потому Преблагословенная Дева и праведный Иосиф, как происходившие от рода Давидова, должны были идти в Вифлеем (город Давида), чтобы внести и свои имена в список подданных кесаря.

В Вифлееме они не нашли ни одного свободного места в городских гостиницах. В известняковой пещере, предназначенной для стойла, среди сена и соломы, разбросанных для корма и подстилки скоту, среди чужих людей, в обстановке, лишенной не только земного величия, но даже обыкновенного удобства, родился Богочеловек, Спаситель мира.

Первым о рождении Спасителя в пещере упоминал живший во II веке святой Иустин Мученик, а во времена Оригена уже показывали пещеру, в которой родился Спаситель. После прекращения гонений на христиан, императором Константином Великим над этой пещерой был сооружен храм, о котором писал древний историк Евсевий.

Эта пещера, как считают многие авторы, находилась в горе, которая стала соотноситься с самой Богородицей, а пещера – с ее чревом, вместилищем Невместимого Бога. По другому толкованию, пещера понимается как темное место, означающее собою падший мир, в котором воссияло Солнце правды – Иисус Христос.

Звезда на месте предполагаемого Рождества Христова. Вифлеем

Безболезненно родившая Богомладенца Пресвятая Дева Сама, без посторонней помощи, «повит Его и положи в яслех» (Лк. 2: 7). Но среди полночной тишины, когда все человечество объято было глубочайшим греховным сном, весть о Рождестве Спасителя мира услышали пастухи, бывшие на ночной страже у своего стада. Им предстал ангел Господень и сказал: «Не бойтеся, се бо благовествую вам радость велию, яже будет всем людем. Яко родися вам днесь Спаситель, иже есть Христос Господь, во граде Давидове» (Лк. 2: 10–11), и смиренные пастыри первыми удостоились поклониться ради спасения людей Снисшедшему до «рабия зрака». Кроме ангельского благовестия вифлеемским пастырям, Рождество Христово чудесною звездою возвещено было волхвам-звездословцам: по объяснению святых отцов, звезда, среди прочего, являлась воплощением ангельской силы[1]. В лице восточных мудрецов весь языческий мир, незримо для него самого, преклонил свои колена пред истинным Спасителем мира, Богочеловеком. Войдя в храмину, где был Младенец, волхвы «падше поклонишася Ему, и отверзше сокровища своя, принесоша Ему дары: злато, и Ливан, и смирну» (Мф. 2: 11).

Проблемы эортологического синкретизма: праздники Рождества Христова и Крещения Господня

Вопрос об установлении праздника Рождества Христова находится в теснейшем соотношении с эортологической историей Крещения.

Начиная с конца VI века, эта проблема приобрела небывалую остроту, оказавшись в эпицентре разногласий между защитниками православного вероучения и их оппонентами – представителями Армянской Церкви, не принявшей Халкидонского Собора. Споря друг с другом на обрядовые темы, византийцы и армяне придавали им почти вероучительное значение. Для первых было само собой разумеющимся, что Рождество и Крещение должны праздноваться 25 декабря и 6 января соответственно. Последние же, напротив, были убеждены в необходимости праздновать оба эти праздника в один день – 6 января. И те, и другие не сомневались в древности и апостольском происхождении своей литургической традиции и не намеревались уступать друг другу.

Рождество Христово. Икона из одноименной пещеры в Вифлееме. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

Историко-литургические истоки праздника Рождества-Богоявления приоткрываются в связи с внутренними причинами установления его даты. Она вычислялась, во-первых, путем прибавления определенного числа дней к дате Благовещения, почти совпадавшего с Пасхой, и, во-вторых, через отождествление дня пришествия в мир Христа Спасителя, второго Адама, со днем творения Адама первого. Оба соответствия были тесно связаны с особенностями древней иудейской традиции, отчасти унаследованной христианами[2].

Древние иудеи обращали внимание не столько на рождение праведника, сколько на его кончину, становившуюся отправной точкой не только для грядущей вечности, но и для определения начала жизни святого человека. Отсюда вполне логичным становится следующее обстоятельство: праздник Пасхи в сознании древних христиан стал совпадать по срокам со временем Боговоплощения, с днем благой архангельской вести, в который, по свидетельству Священного Писания и по вере Церкви, спасительный Плод появился во чреве Пресвятой Девы. Прибавление девяти месяцев – обычного срока для чревоношения – к предполагаемому времени Боговоплощения и вело к определению даты Рождества Христова.

Если продолжать вычисления, то 25 декабря предшествует, если отсчитать назад девять месяцев, 25 марта, а 6 января – 6 апреля. В расчетах древних христиан встречался и тот, и другой день. Так, Созомен в своей «Церковной истории» сообщает о том, что малоазийские еретики-монтанисты понимают день весеннего равноденствия как отправную точку для вычисления дня Пасхи – это праздник начала мира, начала творения солнца и первого месяца.

Другая дата страдания Господа – 25 марта – упоминается в значительно большем числе источников, в основном западных. Согласно рассуждениям Тертуллиана, святого Киприана и других, дни страстей Христа и Боговоплощения совпадают.

Пока древние христиане ограничивались в своем календарно-литургическом цикле празднованием Пятидесятницы и Пасхи, по времени почти совпадавшей с Боговоплощением, они, естественно, соотносили творение мира и ветхого Адама со временем пришествия в мир нового Адама – Христа. Так, например, в сочинении «О вычислении Пасхи» день 25 марта именовался днем творения мира, а день рождения, или воплощения, Христа приходился на четвертый день от сотворения мира, совпадая с днем творения солнца.

Согласно достаточно распространенной, хотя и малодоказательной точке зрения, празднование Рождества Христова 25 декабря было установлено в Северо-Африканской и Римской Церквях до 311 года – года начала донатистского раскола. Данная датировка основывалась на свидетельстве блаженного Августина о том, что еретики не признавали Богоявление, или Откровение – поклонение волхвов новорожденному Спасителю, – отмечавшееся Церковью. И здесь нужно отметить: на 25 декабря как на празднование Рождества Христова указывает святитель Климент Александрийский. В III веке о празднике Рождества Христова как о бывшем прежде упоминает святитель Ипполит Римский, назначая чтение Евангелия в этот день из главы 1 от Матфея.

В середине IV века Фурий Дионисий Филокал составил «Хронограф» (354 г.), в котором впервые в западной традиции упоминается 25 декабря как дата Рождества Христова. К тому, же есть косвенные свидетельства, что праздник отмечался уже в середине 30-х годов IV столетия.

К подобным же выводам приводит и богатое гомилетическое наследие как западных, так и восточных проповедников. Так, например, рождественская проповедь приписывается папе Либерию, понтификат которого – 352–366 – приходится именно на означенный период.

Северная Африка, один из величайших оплотов византийской культуры, стала местом творчества великих христианских проповедников и богословов, которые не обошли своим вниманием и рассматриваемый праздник. Оптат Милевийский (Нумидия) произнес 25 декабря 362 или 363 года проповедь на Рождество – самую раннюю из известных рождественских слов. По блаженному Августину, епископу Иппонскому, 25 декабря – исторический день рождения Христа, избранный Самим Христом, имеющий богооткровенное происхождение.

Хотя североафриканская традиция празднования Рождества могла появиться, скорее всего, под влиянием латинской, сама римская практика оказывается отчетливо представленной только в рождественских проповедях святителя Льва Великого, папы Римского, – веком позднее. В то же самое время праздник Богоявления, отмечавшийся 6 января, означал для папы Льва еще не Крещение Господне, а поклонение волхвов, являющее откровение Бога язычникам – так же, как и для блаженного Августина. Оно было органичным завершением праздничного периода, который начинался 25 декабря.

Рождество Христово. Миниатюра

Особо следует сказать о совпадении празднования и попразднования Рождества Христова, отмечавшегося в декабре, с языческим праздником солнца и со связанными с ним римскими январскими календами. Подобно тому, как январский день Богоявления (6 января) «совпал» по времени с аналогичным праздником гностиков, так и декабрьский день Рождества (25 декабря) отмечался в одно время с римскими языческими торжествами. Данное сопоставление Рождества Христова и солнца, особенно тогда, когда Рождество стало устойчиво праздноваться 25 декабря, на третий день после зимнего солнцестояния (22 декабря), явилось своеобразным ответом-вызовом христиан на языческое празднование в честь непобедимого солнца (sol invictus), введенное в Риме по указу императора Аврелиана в 274 году.

Интересны в связи с вышесказанным размышления М.Н. Скабаллановича: «Языческий римский культ с особенной торжественностью чествовал зимний солнцеповорот, но не в тот день, когда он происходил (8–9 декабря), а в те дни, когда он становился для всех ощутимым, именно в конце декабря. Праздник в честь этого солнцеповорота назывался днем Непобедимого (dies Invicti), то есть днем непобедимого солнца, солнца, которого не смогла одолеть зима и которое с этого времени идет к весне. В одном римском календаре IV века именно 25 декабря показан этот языческий праздник. Приурочен он к этому именно дню, может быть, потому, что 18–23 декабря в римском культе посвящено было чествованию бога Сатурна, пожиравшему своих детей, – чествованию, потому носившему мрачный характер. За этим печальным праздником ”бога времени” следовал светлый праздник ”бога солнца”, как и у нас пост предшествует великим праздникам»[3].

Вышесказанное можно предварительно резюмировать следующим образом: празднование 6 января хорошо соотносилось с важнейшими событиями мировой истории – с творением мира и с Пасхой. Подобно тому, как ветхий Адам был сотворен в шестой день, так и Христос – новый Адам – в шестой день открывает Свое Божество после крещения во Иордане или в момент пришествия Богомладенца в мир. 6 января соответствовало 6 нисану – дню творения первого Адама.

Указанные хронологические метки органично вписываются в систему византийских новолетий: 1 января, 1 марта, 1 сентября. Наиболее торжественно отмечались январские календы (1 января) – через несколько дней после языческого праздника солнца. Означенное новолетие праздновалось в Византии не только язычниками, но и христианами. Начало времени, годового цикла, которое могло связываться с началом мира, с днем творения, в то же самое время оказывалось тождественным времени пришествия в мир Спасителя, Солнца правды, Христа.

Конечно, этот праздник был народным, не без элементов языческих торжеств. Несомненно, что к римским календам восходят рождественские колядки.

Необходимо сказать несколько слов об установлении праздника Рождества Христова в Антиохийской, Александрийской и Константинопольской Церквах

В рукописи сирийского монофизитского богослова Дионисия Бар-Салиби († 1171) присутствует схолия с объяснением причин введения особого празднования Рождества, которое было установлено с апологетической целью – для опровержения языческого праздника солнца.

Праздник Рождества Христова, отмечавшийся 25 декабря, оказался столь убедительным и важным, что в течение IV–V веков он был принят повсеместно не только на Западе, но и на Востоке, включая самые отдаленные страны – Сирию и Армению.

Андрей Рублев. Рождество Христово

Проповеди святителей Григория Богослова и Григория Нисского на два отдельных праздника Рождества и Крещения подтверждают появление данных праздников в Константинопольской Церкви. Так, Григорий Богослов произнес два слова: 25 декабря 380 года – на Рождество и 6 января 381 года – на Крещение. Разделение праздников Рождества и Крещения, утвержденное им в Константинопольской Церкви, впоследствии подтверждается в проповеди святителя Прокла Константинопольского (434–446).

В 386–388 годах святитель Иоанн Златоуст произносил проповеди, посвященные празднику Богоявления. В одной из них, сказанной 20 декабря 386 (или 387, или 388) года, приготавливая народ к празднику Рождества, святитель назвал его «самым почитаемым и священным из всех праздников». В другой своей апологии он свидетельствует, что Рождество Христово в Антиохийской Церкви введено во второй половине 70-х годов IV столетия.

Александрийская Церковь, как и другие Восточные Церкви, первоначально отмечала только праздник Богоявления – вплоть до первой трети V века.

Скорее всего, праздник Рождества был введен в Александрии по инициативе святителя Кирилла Александрийского незадолго до Эфесского Собора. Павел, епископ Эмесский, проповедовал на праздник Рождества Христова 25 декабря 432 года в Великой церкви. Он говорил о рождении Эммануила, «по Божеству бесстрастного, по человечеству страдательного». Но даже не упоминал о Крещении.

Иначе говоря, празднование 25 декабря было установлено в Александрии между 418 и 432 годами.

Таким образом, отдельный праздник Рождества был установлен в Антиохийской Церкви не ранее 376–377 годов, в конце 370-х годов – в Константинопольской Церкви, вслед за ней в малоазийских Церквах и позднее – в Александрийской (в начале 430-х гг.)[4].

Введение отдельного дня для празднования Рождества в Иерусалимской Церкви заслуживает самого пристального рассмотрения. Известно, что именно там было оказано наибольшее сопротивление установлению декабрьского праздника.

В середине V столетия патриарх Ювеналий (424–458), вернувшись в Иерусалим после Халкидонского Собора, ввел здесь на короткий срок празднование Рождества 25 декабря – причем с ориентацией не на латинский, а на византийский канон.

Однако в скором времени Иерусалимская Церковь вернулась к прежнему обычаю, который, в частности, подтверждается грузинской версией Иерусалимского лекционария конца V века, где говорится о праздновании Рождества и Крещения в Святом городе в один день – 6 января, а также данными, извлекаемыми из двух известнейших агиографических произведений Кирилла Скифопольского (VI в.), «Христианской топографии» Космы Индикоплевта и проч.

Ситуация эортологического синкретизма сохранялась до тех пор, пока император Юстиниан не написал около 560/561 года послание «О праздниках: Благовещении и Рождестве, Сретении и Крещении», адресованное Иерусалиму, то есть Иерусалимской Церкви при патриархе Евстохии (552–563/564), сетуя на то, что там нарушаются даты праздников Благовещения (25 марта) и Сретения (2 февраля). Сославшись на Евангелие от Луки (Лк 1: 26–56), Юстиниан привел также ряд авторитетных мнений отцов: святителей Григория Богослова, Григория Нисского и Иоанна Златоуста, а также текст под именем блаженного Августина Иппонского, пытаясь убедить своих адресатов принять отдельный праздник Рождества.

Эти рекомендации, однако, были исполнены уже после смерти Юстиниана. По предположению литургистов, обособленное празднование Рождества 25 декабря введено в Иерусалиме после 567/568 года.

Праздник в православном богослужении

Рождество Христово. Фреска монастыря св. Павла, Афон. XV в. Фото: А. Поспелов / Православие.Ru

День Рождества Христова издревле причислен Церковью к великим двунадесятым праздникам – Господским и непереходящим.

Праздник Рождества Христова имеет пять дней предпразднства (20–24 декабря) и шесть дней попразднства, отдание бывает 31 декабря.

Свидетельством древнего соединения праздников Рождества Христова и Богоявления доныне в Православной Церкви служит совершенное сходство в отправлении этих праздников. Тому и другому предшествует сочельник, когда нужно поститься «до звезды». Чин богослужения в навечериях обоих праздников и в самые праздники также совершенно одинаков[5].

Нужно сделать краткие комментарии по поводу рождественского поста. Он ведет свое начало от древнехристианского обычая поститься накануне великих праздников, чтобы в сам праздник причаститься святых таин. Но благочестивое стремление к подвигу поста не ограничивалось одним днем. Из творений святителя Иоанна Златоуста понятно, что в его время Рождественский пост начинался 20 декабря и, таким образом, уже был пятидневным. Некоторые же христиане увеличивали пощение до недели и даже до 21 дня. А затем стали поститься, как и в Великий пост, в течение 40 дней, то есть с 14 ноября. Такой срок встречается уже в Ипотипосисе преподобного Феодора Студита[6]. Хронологическая нестабильность рождественского поста была преодолена патриархом Лукой Хризовергом (1156–1169), когда было установлено, чтобы все христиане постились перед праздником Рождества Христова 40 дней.

Святоотеческая экзегеза праздника

Согласно с Божественным свидетельством Евангелия, отцы Церкви в своих гомилиях изображают праздник Рождества Христова величайшим, всемирным и радостнейшим, который служит началом и основанием для прочих праздников. Об этом говорят преподобный Ефрем Сирин, святители Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Амвросий Медиоланский, Иоанн Златоуст и проч.

Святитель Амвросий Медиоланский подчеркивает: «Чем кто более любит Христа, тем тот усерднее заповеди Его хранити долженствует; да видит Он, что мы истинно в Него веруем, когда так в день Рождества Его блещем; когда тщимся предстать Ему, искушенные верою, убранные милосердием, украшенные благонравием. И да будет Ему тем большая радость, чем приметит нас целомудреннее. И потому за несколько дней прежде очистим сердца наши, уцеломудрим совесть, украсим душу свою; и так очистившись от всякой скверны, встретим пришествие Непорочного Господа – да Коего Рождение от Непорочной Девы происходит, Того Рождество и непорочными рабами праздновано будет. Ибо кто в сей день осквернен и нечист бывает, тот Рождество Христово и пришествие Его праздновать не может. Пусть он телом и будет присутствовать на сем торжестве, но духом далеко он отстоит от Спасителя мира: и никакого общения имети не могут – нечистый со святым, сребролюбец с милостивым, прелюбодей с девственником, разве что недостойный, вступая в сие сообщество, большее себе осуждение предуготовляет, когда сам себя не знает… Итак, братия, встречая день Рождества Христова, очистим себя от всех беззаконий; наполненные сокро­вищницы свои различными дарами отверзем ныне, дабы в сей святой день странные получить могли из них нужное для себя; да напитаются вдовицы; да оденутся нищие»[7].

Праздник в западной традиции

Для западной традиции принципиально, что верующие поминают событие Рождества, но все же празднуется то, что из этого происходит, то есть величается Рожденный тогда из перспективы нынешнего времени.

По этой причине праздник сначала и не назывался паtаlе Domini – праздник рождения Господа. И тексты древней римской рождественской мессы лишь в малой степени отражают внешние события в Вифлееме, зато всячески подчеркивают, что превечное Слово Бога Отца облеклось в плоть. Согласно проповедям папы Льва I, в Риме V века содержанием праздника Рождества является вочеловечение Христово, которое охватывало события Благовещения и Рождества.

Римский генезис, как полагают исследователи, имеют также три рождественских мессы, которые «служатся ночью (in посtе),на утренней заре (in аиrоrа)и на протяжении дня (in diе)»[8].

Древнейшей из них является – первона­чально единственная – папская месса, служившаяся днем, а позднейшей – та, которая совершается на заре. Ее остановка – station, которая, как известно, была связана с так называемыми стационными храмами, откуда торжественная процессия переходила в другой храм, производилась на Палатинском холме, где располагалась резиденция Августа. Там была церковь во имя святой Анастасии, память которой совершается 25 декабря.

Вышеназванные мессы впоследствии вошли в сакраментарии и через литургическую практику Рима распространились по всему Западу. Поначалу, однако, три различные остановкине были предписаны как обязательные. Тройка служб была воспринята и Миссалом 1970 года, который удержал и октаву, наличествующую в латинской практике, как известно, только у Пасхи и Рождества Христова.

Основной тон ночной мессе задает Евангелие о Рождестве Господа (Лк. 2: 1–14). За утренней мессой чтение этого евангельского текста продолжается (Лк. 2: 15–20). За третьей мессой положен пролог Евангелия от Иоанна (1: 1–18).

К рождественской литургии причисляется также «Мissa vigilia» – вечерняя месса 24 декабря, за которой из Евангелия вычитывается родословие Иисуса (Мф. 1: 1–25).

В католических костелах с XIII века устраивались небольшие ниши, в которых изображались сцены о рождении Христа с помощью фигурок из дерева, фарфора, раскрашенной глины. Со временем ясли стали ставить не только в храме, но и в домах перед Рождеством. Они стоят несколько недель – до праздника свечей 2 февраля. Популярны домашние сантоны – макеты в застекленных ящиках, изображающие грот, в яслях лежит младенец Иисус, рядом Богоматерь, Иосиф, ангел, пришедшие на поклонение пастухи и животные – бык и осел. Ранее евангельские сцены в католических странах разыгрывались прихожанами; эти народные представления позже переместились на площади. Рождественские праздники ознаменованы сочетанием церковных и народных обычаев. В католических странах хорошо известен обычай хождения по домам детей и молодежи в масках и шкурах животных с песнями и добрыми пожеланиями, аналогичный колядованию. В ответ молодежь получает подарки: колбасу, жареные каштаны, фрукты, яйца, пирожки, сладости. Обычай этот неоднократно осуждался церковными властями, он не согласовывался со строгими правилами; постепенно с поздравлениями стали ходить только к родственникам, соседям и близким друзьям.

Иконография праздника

Рождество Христово. Фреска

Иконография Рождества Христова складывалась постепенно, как и богослужение праздника, однако основные ее черты наметились уже в раннехристианский период.

Самые древние из сохранившихся изображений Рождества Христова относятся к IV веку. В катакомбах святого Севастиана в Риме спеленатый Младенец представлен лежащим на одре, рядом – Богоматерь с распущенными волосами в античном одеянии.

Отличительными особенностями образов Рождества Христова на раннехристианских саркофагах являются изображение сцены не в пещере, а под своеобразным навесом, Богоматерь при этом не возлежит на одре, как в более поздних памятниках, а сидит рядом с Младенцем. У яслей Спасителя присутствуют животные – вол и осел – как исполнение пророчества Исаии: «Вол знает владетеля своего и осел – ясли господина своего, а Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет» (Ис. 1: 3).

Примечательно изображение Рождества на троне Максимиана, который был архиепископом Равенны в середине VI века. Трон украшен большим количеством резных пластин из слоновой кости. На одной из них Младенец лежит на сложенном из каменных блоков одре, рядом с ним – вол, осел и Иосиф Обручник, вверху Вифлеемская звезда. Перед одром возлежит Богоматерь, к Которой обращается женщина, показывая свою правую руку. Сюжет восходит к главе 20 протоевангелия Иакова, в которой повествуется о Саломее, усомнившейся в чистоте Богоматери. После этого рука, которой она дотронулась до Пресвятой Девы, усохла. Исцеление Саломея получила от прикосновения к Спасителю.

На одной из ампул Монцы (VI–VII вв.), служивших паломникам для переноса святой воды или елея, композиция Рождества Христова представлена в центре – среди других праздников. В этом памятнике отразились важные особенности византийской иконографии по сравнению с раннехристианской: навес больше не изображается, на заднем плане виден выход из пещеры, звезда располагается в центре вверху. Иосиф сидит у яслей в задумчивой позе, Богоматерь лежит. Отныне Она всегда будет изображаться с нимбом.

В целом иконография Рождества Христова сложилась к VII столетию[9]. После периода иконоборчества сюжет будет часто изображаться в иконописи, миниатюре и декоративно-прикладном искусстве на основе общей схемы. Постоянными элементами композиции становятся пещера и Вифлеемская звезда, приведшая волхвов ко Христу. Возможно, именно поэтому на некоторых поздних русских иконах и фресках (например, на фреске 1680 года из церкви Илии Пророка в Ярославле) сцену Рождества венчает фигура летящего ангела со звездой в руках.

Основная композиция Рождества (изображение спеленатого Младенца в яслях в пещере, животных у яслей, возлежащей Богоматери и сидящего Иосифа) в различных памятниках будет – особенно в VIII–IX веках – дополняться изображением ангелов, славословящих Господа, сценой Благовещения пастухам, сценами путешествия и поклонения волхвов и омовения Младенца.

Если об ангелах, пастухах и волхвах рассказывается в Евангелии (см.: Мф. 2: 1–12; Лк. 2: 6–20), то письменный источник, на который ориентировались художники, создавая сцену омовения Младенца Христа, не установлен. Доподлинно известно лишь то, что впервые эта ставшая впоследствии постоянной деталь иконографии Рождества встречается в христианском искусстве западного мира и присутствует в оратории папы Иоанна VII в Риме (рубеж VII–VIII вв.).

Чрезвычайно редко в иконах Рождества Христова фиксируется изображение пророка Исаии, предрекшего рождение Спасителя от Девы. Много вопросов вызывает и фигура старца в шкурах, беседующего с Иосифом (а иногда и с самой Богоматерью)[10].

На Руси образы Рождества были чрезвычайно популярны. Конечно, русские иконописцы следовали византийской иконографической схеме, но дополняли ее различными подробностями и деталями. Рождественский цикл уже в XI–XII столетиях почти всегда представал в расширенном варианте, в который включалось, к примеру, не только поклонение волхвов, но и их путешествие со звездой. См., например, монументальную живопись собора Антониева монастыря в Новгороде.

В связи с обзором монументальных ансамблей следует отметить, что в византийской и русской живописи рассматриваемому сюжету уделялось особое место. Чаще всего Рождество Христово изображалось в паре с Успением Богоматери: сюжеты находились друг напротив друга, например на южной и северной стенах. Это символическое противопоставление рождения во плоти и нового рождения после смерти для жизни на небесах подчеркивалось схожими иконографическими мотивами. В Рождестве Спаситель в пеленах лежит в яслях, а в Успении Христос держит в руках душу Богоматери, представленную в виде спеленатого младенца. Подобно тому, как Господь вверил Себя Пресвятой Деве в Рождестве, Богоматерь вверила свою душу Христу во Успении. Наглядное сопоставление в храмовом пространстве этих сюжетов знаменательно потому, что они иллюстрируют начало и завершение истории спасения – от Боговоплощения до вознесения нетленной плоти Пречистой Матери.

Особую популярность на Руси получили иконы с изображением Собора Богоматери. Этот праздник отмечается на следующий день после Рождества Христова и по смыслу и характеру богослужения тесно с ним связан. 26 декабря (по новому стилю – 8 января) христиане чествуют Пресвятую Деву как Матерь Сына Божия, послужившую тайне Боговоплощения.

Георгий Битбунов

7 января 2010 года

[1] О символике Вифлеемской звезды см., например: Скабалланович М.Н. Рождество Христово. Киев, 1916. С. 8–15.

[2] См. также: Скабалланович М.Н. Толковый Типикон. М., 2004. С. 269.

[3] Скабалланович М.Н. Рождество Христово. С. 179.

[4] Дионисий (Шленов), игумен. Празднование Рождества и Крещения согласно древним свидетельствам и памятникам полемической письменности середины XI века // http://www.bogoslov.ru/text/373000.html

[5] См. подробнее, например: Константинов К., протоиерей. Праздник Рождества Христова (богословское содержание службы праздника) // Последование часов, певаемых на навечерии Рождества Христова, и служба на Рождество Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. М., 2008. С. 160–177; Матфей (Мормыль), архимандрит. Эортология и богословие Рождества Христова // http://www.portal-slovo.ru/theology/40261.php

http://www.pravoslavie.ru/put/33424.htm

[6] Успенский Н.Д. История и значение праздника Рождества Христова в древней Церкви // Успенский Н.Д. Православная литургия: историко-литургические исследования: в 3 т. М., 2007. Т. 3. С. 238.

[7] Вениамин (Федченков), митрополит. Размышления о двунадесятых праздниках. От Рождества Богородицы до Сретения Господня. М., 2008. С. 248–249.

[8] Кунцлер М. Литургия Церкви. Кн. 3. М., Россия, 2001. С. 180.

[9] Липатова С.Н. Иконография Рождества Христова в искусстве Византии и Древней Руси // http://www.pravoslavie.ru/jurnal/412.htm.

[10] Разные объяснения этого сюжета см.: Липатова С.Н. Иконография Рождества Христова в искусстве Византии и Древней Руси.

Источник — http://www.logoslovo.ru/forum/all/topic_5980/